Группа компаний «Русское море» инвестирует в искусственное разведение рыбы, намереваясь стать заметным игроком рынка форели. Однако пока невозможно предсказать, насколько успешными могут оказаться подобные проекты. Нормальное развитие отрасли тормозится практически полным отсутствием законодательной базы. 

Владельцы группы компаний «Русское море» не хотят вкладываться в рыбный промысел. Считается, что фирмы, занимающиеся аквакультурой, зарабатывают больше, чем рыболовецкие. «Например, Marine Harvest Norway AS, самая большая компания по выращиванию лососевых, занимает первое место в мировой рыбной отрасли по уровню капитализации. Мультипликатор EV/EBITDA составляет 13, а вот показатель рыболовецкой Pescanova равен 9», – говорит Дмитрий Денежкин, гендиректор ГК «Русское море», демонстрируя выборку из отчетности мировых компаний рыбной отрасли.
У крупнейшего отечественного импортера морепродуктов грандиозные намерения. «Русское море» планирует расширять производство рыбы в Карелии, а также хотела бы ставить садки для выращивания лосося в Мурманской области, растить форель на Северном Кавказе, производить осетра и развивать аквакультуру на Дальнем Востоке. Как поясняет Дмитрий Денежкин, покупка или строительство судов требует гораздо больших инвестиций, чем выращивание рыбы в водоемах. Но это в теории. «Русскому морю» надлежит стать чуть ли не первопроходцем отечественной аквакультуры. «Разведение рыбы – нетрадиционный для России бизнес, пока мы «заточены» под промысел», – говорит Андрей Крайний, глава Федерального агентства по рыболовству. Закон «Об аквакультуре», регламентирующий ведение бизнеса, не могут принять более двух лет. Это притом что рыбоводство провозглашено приоритетной отраслью. О необходимости разводить в России рыбу говорил еще Владимир Путин. 
Растить – не ловить
Группа компаний «Русское море» была основана в 1997 году братьями Андреем и Максимом Воробьевыми. Изначально она занималась импортом рыбы и ее промышленной переработкой. Оборот группы в 2007 году составил 14,025 млрд рублей. На долю «Русского моря» приходится около 10% всего российского рыбного рынка: в прошлом году только семги и форели компания завезла 30 000 тонн. В марте 2007 года группа купила форелеводческое хозяйство «Сегозерское» в Карелии и открыла новое подразделение «Русское море – Аквакультура». «Мы хорошо разбираемся в рынке лосося, – объясняет Дмитрий Денежкин. – А Карелия является крупнейшим производителем красной рыбы в России. Аквакультура там развита значительно больше, чем в других регионах». Диаметр Сегозера – 60 км, это крупнейшее озеро Карелии после Онеги и Ладоги, разрешенный объем выращиваемой там рыбы – один из самых больших в регионе. Актив «Русского моря» находится в бухте, спрятанной за островами, она предохраняет от ледохода садки с рыбой, которые расположены в 1,5 км от берега. Хозяйство представляло собой несколько бараков и 10 – 12 садков. «Говорить, что рыба производилась по какой-то технологии, не приходится. Помещения на берегу выглядели кошмарно. Хозяйство обошлось нам в 3 млн рублей. Это недешево, хотя и недорого. Нам нужна была стартовая площадка. Наверное, с тем же успехом мы могли бы начать с нуля», – рассказывает Дмитрий Денежкин. Первый «вылов» рыбы, посаженной в садки еще предыдущими хозяевами, специалисты «Русского моря» провели в январе. Пока компания перерабатывает только икру: специалисты перерабатывающего производства саму форель этого «урожая» посчитали неподходящей по параметрам. Однако вся выращенная партия рыбы (всего 100 тонн на 9 млн рублей) быстро разошлась в свежем виде по питерским розничным сетям. «Санкт-Петербург – ближайший к Карелии крупный рынок сбыта, такой незначительный объем даже не заметили», – говорит Дмитрий Денежкин. В принципе, карельская форель и норвежский лосось – разные продукты. «Мясо карельской форели значительно бледнее, чем у норвежского лосося», – объясняет руководитель инвестиционно-аналитической группы ГК «Хладопродукт» Тимур Митупов. Но в рознице отечественная продукция пользуется спросом, достаточно написать на ценнике о карельском происхождении рыбы. Ведь этот регион ассоциируется с природной чистотой.   «Русское море» инвестирует в береговую базу хозяйства и садки для рыбы, число которых в скором времени должно увеличиться до 50. На постройки и оборудование компания уже потратила 32 млн рублей. «Плюс полтора года мы тратимся на покупку мальков, в основном в Финляндии, где распространено прудовое разведение рыбы, – говорит Дмитрий Денежкин. – В Норвегии, которая является мировым лидером рынка выращенных семги и форели, мальки не закупаются. Норвежская и карельская форель – разные виды. Норвежская разводится в соленой воде, а карельская – в пресной. У «нашей» чешуя более темная. В Норвегии в темное время суток подсвечивают воду, рыба думает, что световой день стал длиннее, больше ест и быстрее растет. От подсветки меняется и окраска». Через два года в хозяйстве предполагают выращивать 1500 тонн форели в год. «Для нас «Сегозерское» – всего лишь пилотный проект. Мы не хотели бы оказаться в ситуации, при которой «Русское море» имело бы всего одну маленькую ферму в Карелии», – говорит Дмитрий Денежкин. Компания планирует покупать или самостоятельно осваивать другие площадки, чтобы через три года выращивать по 10 000 тонн форели в год. «Русское море» собирается приобрести или построить завод по выращиванию мальков. По оценкам Автандила Чадунели, совладельца одного из крупнейших карельских форелеводческих хозяйств «Кивач», создание малькового комплекса обойдется в $4 – 6 млн.  Скорее всего, для реализации такого объема рыбы «Русскому морю» придется построить в Карелии перерабатывающее производство, чтобы продавать соленую, копченую, консервированную рыбу. Ведь реализовать весь объем в свежем виде практически нереально. Сторонние переработчики берут такую форель не слишком охотно. «Как правило, спросом пользуется рыба весом в 5 – 6 кг», – поясняет Тимур Митупов. Изначально предприятия закупали оборудование под норвежскую рыбу. Она растет в районах, где проходит теплое течение Гольфстрим, а карельская рыба, вынужденная зимовать подо льдом, через три года достигает всего 2 – 3 кг. В то же время готовая продукция из форели пользуется хорошим спросом. В целом, рынок семги и форели, по оценке «Русского моря», растет более, чем на 100% в год. По мнению экспертов, сегодня в стране продается более 100 000 тонн семги и форели, преимущественно норвежской.
Финская баня
Согласно расчетам «Русского моря», аквакультура в Карелии должна оказаться интересным бизнесом.. По расчетам Автандила Чадунели, только московский рынок сможет переварить не менее 1000 тонн живой форели в год, живую рыбу можно продавать в ближайшие к Карелии регионы, а охлажденную и переработанную продукцию – в более отдаленные места. «Рентабельность по EBITDA в карельских рыбоводческих хозяйствах может составлять около 20 – 30%, это достаточно высокий показатель по сравнению с тем же рыболовством. Есть, правда, и оборотная сторона. Этот бизнес очень капиталоемкий. Вложения начнут окупаться не сразу, ведь только полный цикл производства форели занимает три года. Но такой бизнес может просуществовать долгие годы», – рассуждает Дмитрий Денежкин. Между тем оценить перспективы российской аквакультуры достаточно сложно. «Рынок аквакультуры не настолько развит, чтобы можно было написать четкий бизнес-план на много лет вперед», – признается Денежкин. По оценкам «Русского моря», инвестиции в карельский проект могут составить $20 – 40 млн. Но насколько планы компании в принципе реализуемы, пока не может сказать ни один эксперт. Аквакультура в России начала развиваться только в 80-е годы. Для сравнения: в Норвегии первые рыбоводческие хозяйства появились в 50-е годы. В 80-х в России были разработаны технологии по выращиванию многих видов рыбы, построены хозяйства. Однако в 90-е годы многие были заброшены. Спрос на рыбу падал, а участки около водоемов раздавались под дачи. Для развития аквакультуры в Карелии в 80-х годах советское правительство пригласило финнов. «Финны построили только мальковый завод, поставили два садка и баню на берегу», – рассказал Автандил Чадунели. В 90-х годах он приобрел финское «наследство». «Для искусственного производства форели Карелия – исключительно благоприятный регион по климатическим и ландшафтным условиям», – говорит Алексей Мазур, заместитель руководителя компании «Норге-Фиш» по качеству продукции. По оценкам «Русского моря», ежегодно в Карелии производится 8000 – 9000 тонн рыбы. Всего под рыбоводство в регионе выделено 90 участков, которые осваивают 40 – 60 компаний. Однако крупнейшие карельские хозяйства «Кивач», «Реванш-95», «Кондопога» выращивают всего по 1000 тонн форели в год. При этом производство рыбы в таких хозяйствах, как правило, сезонное (основной вылов происходит в январе). Поэтому они не могут организовать стабильных поставок и войти в торговые сети. «Крупных инвестиций в регион никто не делал. Каждый год появляются новые небольшие хозяйства, но примерно столько же банкротится», – говорит Автандил Чадунели. Пока известен лишь один пример инвестиций в карельскую аквакультуру. Как сообщил Чадунели, значительный пакет акций «Кивач» приобрел западный инвестор. Информация о том, что это за компания и какова сумма сделки, не разглашается. Как считают участники рынка, долю выкупил какой-то западный инвестиционный фонд с целью последующей перепродажи. По оценкам «Русского моря», в Карелии можно выращивать около 40 000 тонн рыбы. Правда, насколько этот объем окажется востребован, пока сказать трудно. Например, рынок живой форели не сформирован. К тому же карельская и норвежская аквакультуры – продукты конкурирующие. Пока у карельской форели одно неоспоримое преимущество. Если норвежская охлажденная рыба попадает на наши прилавки через неделю с момента выемки (столько времени занимает доставка), то карельская доходит до питерского прилавка уже через два дня, до столичного – чуть позже. Однако цена на нашу форель напрямую привязана к ценам на норвежского и чилийского лосося. По словам Тимура Митупова, свежая карельская форель стоит у оптовиков на 10 – 15% дешевле норвежской, оказываясь в одной ценовой нише с «серым» импортом. «В прошлом году на рынке появились огромные партии замороженного чилийского лосося, который стоил 120 рублей за килограмм. Карельскую форель не покупали, многие хозяйства оказались на грани банкротства. Чтобы работать на этом рынке, необходимо иметь значительную финансовую «подушку», – отмечает Автандил Чадунели.
На безрыбье
По данным Госкомрыболовства, в прошлом году в российских прудах и озерах было выращено 110 000 тонн рыбы. Для сравнения: рыбаки выловили 3,5 млн тонн. «К примеру, в Китае ежегодно выращивают 30 млн тонн рыбы», – отмечает Михаил Глубоковский, советник главы Федерального агентства по рыболовству. По его оценкам, 90% выращиваемой в России рыбы приходится на карпа. При этом карп давно не пользуется спросом, эта костлявая рыбка была популярна в СССР. Карп – травоядный, ему не нужно создавать особые условия, запустить такую рыбу можно в любой чистый пруд. Карпа выращивают на тепловых и даже атомных электростанциях, где есть пруды с чистой водой, используемой для охлаждения агрегатов. На Северном Кавказе, в частности, в районе Сочи, производят американскую радужную форель, речную форель. Небольшие форелевые хозяйства есть в Смоленске, как правило, это порционная рыба, которую в основном поставляют в местные рестораны. Еще в России работают 5 – 6 осетровых заводов. Однако этот бизнес связан с криминалом. «В России запретили торговать осетром, конфискованным у браконьеров. Таким образом был убит один из каналов легализации браконьерской рыбы. По сути, единственной возможностью легально сбыть браконьерского осетра стало получение документа о том, что он был выращен искусственно», – говорит Михаил Глубоковский. Отчасти развитие осетровых хозяйств тормозит наличие браконьерского товара. В создание осетрового завода требуется вложить около $5 – 10 млн, а первая икра (ради которой, собственно, и стоит заниматься разведением этой рыбы) у осетровых появляется в пяти- или даже семилетнем возрасте. Интересы «Русского моря» не ограничиваются одной лишь форелью и Карелией. Дмитрий Денежкин говорит о намерении ставить рыбные садки на западе Мурманской области. Однако подробностей проекта пока не раскрывает. На западе Мурманской области проходит граница России и Норвегии, сюда частично доходит Гольфстрим. «Еще в советские времена разводить лосося в Мурманске придумал первый секретарь местного обкома. Он заказал в Норвегии установку по разведению рыбы. Норвежцы продали оборудование. В этом районе есть фьорды, где удобно разводить рыбу, но только вода там холоднее. А значит, рыба растет медленно и обходится намного дороже, чем в Норвегии», – рассказывает Михаил Глубоковский. Впрочем, другие эксперты полагают иначе. «Развитие аквакультуры на западе Мурманской области перспективно. На Кольском полуострове создано хозяйство «Русский лосось». В 2008 – 2009 годах здесь планируется расширить производство, установить забойную линию и перерабатывающую фабрику. В бухте Амбарная, одной из действующих баз «Русского лосося», уже находится 300 000 экземпляров выращенного лосося. В среднем объемы производства рыбы в регионе увеличивались на 4 – 5% в год, – сообщает Тимур Митупов. – В 2008 году объем товарного выращивания рыбы должен увеличиться на 12%. По сравнению с норвежской продукцией, цена выращенной здесь рыбы конкурентоспособна за счет более дешевой логистики и отсутствия таможенных пошлин». Неудивительно, что Мурманской областью в начале 2000-х заинтересовался норвежский концерн Gigante Seafood ASA, который организовал хозяйство «Гиганте Печенга». Несколько лет назад Gigante Seafood ASA обанкротился. Но хозяйство продолжает существовать. В этом же районе работают компании «Арктиксервис», «Северный форпост», «Баренцевая лизинговая компания» и «Норд-Стрим».
Как поделить закон
«Природные условия в России таковы, что рыбу можно выращивать далеко не во всех районах. Например, на Дальнем Востоке очень перспективно производство гидробионтов: трепанга и гребешка. Не думаю, что мы сможем выращивать более 10% от общего вылова рыбы и морепродуктов. Однако продажи гидробионтов в денежном выражении могут быть очень значительными, поскольку Россия способна завоевать внешние рынки. Трепанг и гребешок – очень дорогой экспортный продукт», – говорит Андрей Крайний. Трепанг пользуется огромным спросом в Юго-Восточной Азии. Однако в России он занесен в Красную книгу. «Мы можем вырастить трепанга, но не можем изъять его, потому что это запрещено, – рассказывает Крайний. – Поэтому России необходим закон об аква- и морекультуре». Именно отсутствие закона тормозит приток инвестиций в аквакультуру. «Этой отрасли нужны правила игры. В отсутствие закона рыбоводные хозяйства постоянно получают какие-то новые условия работы. В частности, каждый год увеличивается количество проверяющих органов. А ведь мы должны планировать проекты минимум на 3 – 5 лет вперед», – сетует Чадунели. По его словам, карельским бизнесом очень интересуются импортеры рыбы. «Они пытаются получить наши площадки. В прошлом году, когда принимался «Водный кодекс», была попытка пролоббировать положение, согласно которому рыбоводы, получившие свои участки в бессрочное пользование, должны, как и рыбаки, подтверждать право на водные территории на аукционах. Мы вложили деньги, построили инфраструктуру, а кто-то возьмет наше хозяйство на аукционе. Чтобы противостоять этому, пришлось задействовать правительственных чиновников», – рассказывает Чадунели. По словам Дмитрия Денежкина, сегодня процедура получения участков в Карелии неясна, так как старый порядок выдачи разрешений на выращивание рыбы перестал действовать с 1 января этого года, а новый еще не определен. Карелию каждый год сотрясают скандалы, местной администрацией периодически интересуются следственные органы, поскольку непонятны условия, по которым одни компании получают участки, а другие – нет. По словам Михаила Глубоковского, наличие закона сильно помогло бы разрешать такие ситуации. Аквахозяйства могут участвовать в нацпроекте по сельскому хозяйству (две трети кредита дотируется  из федерального бюджета, одну треть может компенсировать местный бюджет). Однако в отсутствие четких правил игры практически никто этой возможностью не пользуется. До конца не понятны и перспективы присутствия иностранных инвесторов. По словам участников рынка, в ближайшем будущем иностранцам могут запретить становиться собственниками российских предприятий аквакультуры. Ведь рыбная отрасль объявлена приоритетной, уже предлагалось запретить иностранцам владеть отечественными рыболовецкими фирмами. Соответственно, позиция государства по степени возможного участия иностранных инвесторов в аквакультуре должна быть прописана в соответствующем законе. Первый вариант закона «Об аквакультуре» был разработан два года назад Минсельхозом, в ведении которого ранее находились и аквакультура, и рыболовство. После того как часть функций Минсельхоза перешла к Госкомрыболовству, возникла необходимость проект переписать. «Теперь Минсельхоз готов разрабатывать новый закон, но лишь в части прудовой аквакультуры, которая находится в его ведении. Но мы настаиваем, чтобы закон касался не только этой темы», – говорит Михаил Глубоковский. То есть регулировал вопросы разведения мальков, которые выпускаются в моря и реки для последующего вылова, касался выращивания различных видов гидробионтов в дальневосточных акваториях. При этом Госкомрыболовство претендует на то, чтобы получить в свое ведение не только вопросы вылова рыбы, но и функции регулирования всей аквакультуры. У Минсельхоза своя позиция: рыба выращивается так же, как и куры, овцы, свиньи, поэтому аквакультуру нужно относить к сельскому хозяйству. Ранее в Госкомрыболовстве говорили о том, что закон «Об аквакультуре» должен быть принят уже в этом году, однако, судя по всему, в сложившейся ситуации это невозможно.