На состоявшемся в марте заседании совета по экологии для оценки текущего состояния лагуны Буссе и приведения в соответствие регионального законодательства по особо охраняемым природным территориям принято решение создать рабочую группу под руководством заместителя председателя правительства Сахалинской области Сергея Карепкина.
Как отмечают специалисты, в последнее время количество гребешка и трепанга в этом водоеме резко сократилось, состояние этих гидробионтов находится на критически низком уровне. Участники совета наметили организовать межведомственную координационную группу по проведению рейдов на Буссе, разработать и внедрить методические рекомендации по оценке воздействия различных факторов на окружающую среду и др. Наш корреспондент беседует с кандидатом биологических наук, руководителем Ассоциации развития аквакультуры Сахалинской области Галиной Щукиной. Немалое время она отдала изучению самой лагуны Буссе, других аналогичных озер на Сахалине. С проблемами этих водоемов знакома, что называется, изнутри.
– Галина Феликсовна, для «разминки» напомним читателям, что памятник природы «Лагуна Буссе» образован в 1977 году с целью охраны акватории озера. Глубина водоема – 4,5 метра, ширина – 9 км, длина – 7 км. Общая площадь озера – 43 кв. км. В юго-западной части оно соединяется с заливом Анива.
– Как мне видится, ситуация в лагуне Буссе сложилась, действительно, не простая, она не устраивает никого. И желание государства в лице местных властей ее поправить заслуживает поддержки и одобрения. Отмечу, что кроме Буссе на Сахалине лагунами являются также озера Тунайча, Айнское, Невское, ряд других. На острове это довольно распространенный вид водоемов. Каждый из них в своем роде уникален по комплексу природных условий, биоценозам. Но у них одна и та же история возникновения, развития и умирания. Сначала возникает залив, затем залив потихонечку «отшнуровывается» от моря все больше и больше, затем возникает изолированный водоем. Рано или поздно – 50, 100 или 200 лет, если ничего не делать, эти лагуны превратятся в болота. Процессы идут или быстрее, или медленнее, но - везде. Естественно, если водоемы превратятся в болота, то мероприятия по восстановлению того же трепанга или морского гребешка, других видов биоресурсов, в конечном счете, окажутся эффективными лишь на какое-то ограниченное время.
– Следовательно, волей или неволей встает вопрос о проведении серьезных и масштабных гидромелиоративных работ.
– Прежде чем делать какой–то вывод, а затем приступать к выполнению определенных мероприятий, ситуацию надо внимательно изучить. Главное – избежать ошибок. В отношении Буссе исследования должны быть проведены на базе какого-нибудь научного учреждения с привлечением широкого спектра специалистов. Таких, к примеру, как Петр Федорович Бровко, который сейчас живет и работает во Владивостоке. Буссе – это его жизнь. Изучению лагун Сахалина он отдел несколько десятков лет. Думаю, если поступит соответствующее предложение, ученый его с удовольствием примет.
Полагаю, что здесь должны сказать свое слово не только биологи, но и гидрологи. И только потому, что нам нужно до конца понять процессы, которые происходят в лагуне. Сейчас, мне кажется, общего комплексного понимания нет. Практически ежегодно на Буссе случаются мощные выбросы крайне токсичного вещества -сероводорода. На значительных площадях (максимум мы фиксировали 9 гектаров) возникали тотальные заморы. В позапрошлом году был замор креветки – большой участок побережья ею был буквально усыпан. Правда, экосистема все утилизирует довольно быстро. Если в течение недели вы не приехали и не исследовали ситуацию – время потеряно безвозвратно. Все съедается: на берегу – в основном, птицами, в воде - мелкими донными животными, у которых погибшие животные не вызывают каких-либо отравлений.
Иными словами, на Буссе необходимо в режиме годового цикла провести комплексные всесторонние исследования. Причем вести их следует в течение нескольких лет, чтобы анализировать процессы в динамике. Пока же до конца не понятна ключевая причина происходящих в нем негативных процессов. Нужно, в конечном счете, выяснить ее, а затем планировать какие-либо действия. Здесь должен главенствовать принцип – не навреди. На Буссе всё не просто, надо, что называется, копать всерьез, обеспечив годовой мониторинг ситуации
– Непредсказуемые выбросы сероводорода, вызывающие гибель морских обитателей, ставят под вопрос искусственное разведение гребешка и трепанга непосредственно на самом Буссе.
– Все зависит от того, как вы собираетесь его разводить. Конечно, риск существует. У меня лично большое сомнение: если выставить значительное количество гидротехнических сооружений (устройства, предназначенные для разведения различных объектов) в самой лагуне, то и водообмен может быть существенно нарушен, что нанесет непоправимый вред водоему. Сама конструкция гидротехнических сооружений очень сильно зависит от глубин. Если вы собираетесь, допустим, получить миллион штук молоди, а у вас водоем имеет (условно) глубину 15 метров, то вы можете разместить их на площади гораздо меньшей, если водоем имеет глубину пять метров. Здесь, на Буссе, чтобы получить большие объемы молоди, нужно будет использовать значительную площадь. Как отразится массовое выставление гидротехнических сооружений (в данном случае – садков) на биоценозе лагуны – непростой вопрос.
Проблемой может стать не только водообмен. При организации выращивания объектов марикультуры с использованием гидротехнических сооружений всегда существует так называемый эффект эфтрофикации водоема. В результате нарушится формирование и перенос донных осадков, увеличится цветении воды, стимулируется создание новых заморных зон – все это хорошо изученные и доказанные факты в мировой науке. Последствием данных процессов станут все те же заморы.
Судя по мировой практике, есть большая опасность того, что биоценозы могут быть видоизменены в сторону уменьшения продуктивности промысловых видов. Как ни странно, большое количество коллекторов в условиях закрытых и полузакрытых водоемов, в конце концов, отрицательно влияет на оседание гребешка. В результате, то, чего мы добиваемся – увеличение сбора гребешка, в конце концов, как раз и уменьшиться. Только морской экосистеме будет нанесен сильный вред, от которого она долго будет отходить – 10-15 лет.
Все эти проблемы требуется основательно изучить, прежде чем что-нибудь делать. Призываю очень грамотно и взвешенно подходить к этому вопросу, чтобы не «наломать дров». К сожалению, у нас в стране, очень сложно отменить ошибочное решение – на это нужно потратить предостаточно времени и сил, несмотря на то, что с какого-то момента большинство начинает понимать, что была допущена ошибка…
– Численность трепанга и гребешка в лагуне Буссе резко сократилось – это факт. Чем он, на ваш взгляд, вызван: антропогенным фактором или же комплексом неблагоприятных обстоятельств.
– По гребешку уж точно – комплексом «минусов». Говорю с уверенностью, потому, что я достаточно проводила на Буссе всевозможных исследований. У гребешка там значительно больше рисков, чем у трепанга. На второй год, когда гребешок начинает расти, на его створки активно оседает молодь устриц. В итоге жизнедеятельность самого гребешка серьезно нарушается, вплоть до гибели. А еще он не любит илистые грунты, которые занимают значительную часть площади озера. На таких грунтах гребешок практически не выживает. Подтверждение – эксперименты в течение четырех лет, а это достаточный период наблюдений.
– Галина Феликсовна, а что же с трепангом?
– По этой позиции переэксплуатация лагуны, безусловно, имеет место. Ведь его вылов в последние десятилетия регулировался лишь одним фактором – экономической целесообразностью. То есть, добыча трепанга для браконьеров дело выгодное - ловят. Даже ночью с фонариками, даже подо льдом, даже ценой собственной жизни. Когда выбирают всех особей «промысловых» размеров (в данном случае это такой размер, который согласны приобретать скупщики), промысел приостанавливается на некоторое время, пока не подрастет очередное поколение.
– Наконец, о рейдах. Судя по всему, местные власти полагают, что они помогут сохранить запасы лагуны Буссе.
– У меня эта посылка вызывает улыбку. Еще раз скажу, что на Буссе работала не один год. Как только участники рейдов выезжали из Корсакова, на лагуне уже знали: кто и зачем едет. А когда контролеры проезжали Пригородное, на озере устанавливался полный порядок – браконьеры оперативно, что называется, сматывали удочки.
На Буссе должна быть системная охрана. Там необходимы очень жесткие меры, которые будут очень непопулярными. Иного пути нет. Любители же легкой наживы будут пытаться пролезть под любым предлогом. Когда я езжу простым транспортом, то на Буссе наблюдаю до 5-10 и более 15 лодок, большинство из которых - лодки диких летучих бригад, которые дербанят того же трепанга по всей акватории залива Анива. А как едет проверяющий – ни одной.
– Не хотелось бы завершать наш разговор на минорной ноте, но насколько реально, на ваши взгляд, сохранить лагуну Буссе как памятник природы?
– Реально, но меры, повторюсь, должныбыть самые жесткие. При этом крайне важно комплексное изучение, комплексный подход к решению проблем озера. Для того, чтобы его сохранить, нужны достаточно большие государственные вложения. Государство же пока считает, что это не первоочередная задача. Здесь, кстати сказать, может быть полезным и частно-государственное партнерство в каком-либо виде.
И хотя с моей точки зрения то, что предлагается сейчас – полумеры, с чего-то начинать надо. Прежде всего, исследования текущей ситуации.
И еще, любое решение по лагуне Буссе должно приниматься только коллегиально, с учетом мнения специалистов различного профиля Неплохо было бы создать рабочую группу для разработки мероприятий в целом по озерам лагунного типа Сахалина, действующую на постоянной основе.
Беседовал Евг. БЕЛОВИЦКИЙ. Газета «Рыбак Сахалина» № 16 от 24 апреля 2014 г.