Словно по закону подлости многие праздники в Южно-Курильске омрачались непогодой. Будто по графику, составленному в небесной канцелярии, накануне того или иного «красного дня» календаря из необъятных просторов Тихого океана на Кунашир налетали циклоны. Штормовые, ураганные ветра всегда сопровождались, в зависимости от времени года, либо проливными дождями, либо мощными снежными зарядами. Довольно часто только за одни сутки на остров выпадала месячная норма осадков. Но день 8 марта в 1994 году стал приятным исключением для всех кунаширцев, порадовав их солнечной и по-летнему теплой погодой.
Международный женский день островитяне отмечали с размахом, шумно и весело. Но после обеда праздничное настроение у многих пропало из-за тревожных слухов, которые стремительно распространялись по острову. Говорили, что якобы в поселке Горячий Пляж, где находится штаб Южно-Курильского погранотряда, введено военное положение. Доступ туда для гражданского населения закрыт, а в самом военном городке всему личному составу выдано боевое оружие. Оперативный дежурный по отряду на звонки не отвечал, телефонистка, дежурившая на коммутаторе в штабе воинской части, ни с кем не соединяла.
Между тем слухи множились. По одной из версий «сарафанного» радио на заставу, расположенную на одном из островов Малой Курильской гряды, утром напали японцы и уничтожили всех, кто на ней служил. По другой, между пограничниками произошел конфликт с применением оружия. В ходе перестройки погибло несколько бойцов. Кроме того, те, кто устроил кровавую бойню, сбили военный вертолет МИ-8, судьба его экипажа неизвестна, затем захватили сторожевой корабль и на нем, чтобы избежать наказания за свои преступления, ушли в Японию.
Остров в буквальном смысле этого слова бурлил. Командование погранотряда по-прежнему отмалчивалось. Отсутствие какой-либо достоверной информации вызывало у людей тревогу, так как на островных заставах служило немало молодых ребят с Кунашира. Было от чего переживать и волноваться их родителям, родственникам и друзьям. И лишь вечером стало известно о том, что все таки произошло и на какой заставе. Новости шокировали жителей Кунашира и Шикотана.
ЗАСТАВА № 1
Остров Танфильева – самый близкий из островов Курильского архипелага к японскому острову Хоккайдо. В наиболее узком месте пролива, отделяющем эти острова другу от друга, расстояние между ними составляет всего четыре километра. В ясную погоду японский берег виден хорошо даже безо всяких оптических приборов. На мысе Носаппу можно рассмотреть здание знаменитого музея так называемых «северных территорий» и «башню скорби» с круглосуточно светящимся наверху маячком.
По своим размерам этот остров небольшой: длина – 6, 4 км, ширина – 4,5 и практически плоский, есть несколько холмиков, максимальная высота самого высокого из них составляет 12 метров. На нем нет ни одного дерева, зато много низкорослого кустарника. О пребывании японцев напоминают заросшие травой ходы сообщения, траншеи, окопы и бывшие огороды
В 1946 году название острову дали в честь Гавриила Ивановича Танфильева (1857-1928), крупного русского географа, геоботаника и почвоведа, профессора Новороссийского университета в г. Одессе.
В 1946 году на Танфильева организовали заставу под номером 1. В низинке, почти на самом берегу моря, построили деревянную казарму для личного состава и другие служебные помещения. Со временем деревянные постройки обветшали. Было принято решение о строительстве новой заставы. Несмотря на транспортные проблемы, в 60-е годы на острове возвели целый комплекс различных сооружений, которые создали комфортные условия для несения службы и отдыха пограничников. Главным стало здание, построенное по так называемому «арктическому» варианту. В нем находилось практически все: спортивный зал, спальня, раздевалка, сушилка, кухня, пекарня, столовая, прачечная, канцелярия, Красный уголок, или комната отдыха, радиостанция, баня с бассейном и другие служебные помещения. Был построен дом для офицерского состава. На заставе имелось подсобное хозяйство с теплицей, коровами, свиньями и домашней птицей.
В советские годы командование погранотряда делало все для того, чтобы пограничники не чувствовали себя оторванными от Большой земли. Регулярно вертолетами и кораблями на остров, доставлялись почта, новые кинофильмы, книги, продовольствие, словом все то, что нужно для нормальный жизни. Имелись на заставе телевизор и магнитофон.
Застава № 1 по праву считалась одной из лучших в погранотряде. Хотя служить на ней было нелегко, даже тяжелее, чем на других. И прежде всего из-за холодного и сырого климата и частых сильных ветров, насквозь продувающих этот маленький равнинный остров. Редкие теплые солнечные дни становились настоящими праздниками для всех, кто жил на Танфильева. Все командиры и замполиты до 1992 года, отслужившие определенное время на «кочке», так шутливо называли пограничники свой островок, покидали его с повышением в звании.
Многое изменилось после развала «великого и могучего» СССР. Курильские пограничники, впрочем, как и все остальные жители нового государства под названием Россия, стали жить в стране с новым строем, с другими символами и ценностями. Если раньше существовал строгий и жесткий отбор в элитные погранвойска, то после 1991 года туда стали брать всех подряд, лишь бы набрать необходимое количество рядовых. Военкоматы перестали обращать внимание на анкетные данные, биографию призывника, его моральный облик и даже здоровье. Главным в их работе стало правило: выполнить план по призыву любой ценой. «Откосить» от службы удавалось только отпрыскам состоятельных родителей, которые, как говорится, «за ценой не стояли». В итоге, погранвойска, как и вся российская армия, превратилась в рабоче – крестьянские. На Курилах на охрану границы стали призывать и местных ребят, чего раньше никогда не было.
В 1994 году заставой № 1 командовал капитан Н. Соломахин. Он был единственным офицером. Восемь месяцев назад его заместителя по воспитательной работе с личным составом отправили в длительную командировку, а замену ему так и не прислали. В то время в погранотряде образовался весьма ощутимый дефицит офицерских кадров из-за того, что часть из них выехала за пределы России, другие уволились, так как их лишили надежды получить бесплатную квартиру где-нибудь на Сахалине или материке. Вот и пришлось капитану длительное время тянуть армейскую лямку одному. До трагических событий он уже шесть с половиной лет командовал заставой на Танфильева без каких-либо перспектив на будущее. Жену, которая ждала ребенка, ему пришлось отправить к родным в Москву. Мне довелось с ним встретиться и поговорить в 1988 году, когда он ещё только начинал службу на далеком острове. Тогда Н. Соломахин, будучи ещё совсем «зеленым» офицером, строил большие планы на будущее, мечтал сделать карьеру и непременно стать генералом. Но не сложилось, виной тому стали развал СССР и последующие затем события. Больше с ним не встречался. Но его сослуживцы с Горячего Пляжа, уже после 8-го марта рассказывали, что его характер за последние два года резко изменился, он был морально подавлен длительным пребыванием на острове, а также отрицательными ответами командования на его просьбы о переводе на другую заставу либо в иной пограничный отряд Тихоокеанского пограничного округа.
В какой-то момент Соломахин, подавленный личными проблемами, перестал в полном объеме контролировать своих подчиненных. Почувствовав слабину, «старослужащие», или, как их ещё называли – «деды», стали наводить такие порядки на заставе, которые в армейской среде называют «дедовщиной». Они то и стали детонатором трагедии, которая произошла 8-го марта 1994 года.
Роль неформального вожака взял на себя «дед» сержант Н. Архипов. Объективности ради стоит отметить, что «дедовщина» на Танфильева была не столь уродливой и криминальной, как во многих воинских частях в России. «Молодых» заставляли скакать через столы, отжиматься на руках, «ловить бабочек», то есть, подпрыгивая, хлопать в воздухе ладонями, стирать обмундирование старослужащих, заправлять их постели и ещё многое другое, что не предусмотрено уставом. Архипов мог наказать строптивых «молодых» ударами пряжки по «мягкому» месту. Подобные унижения человеческого достоинства, конечно же, не способствовали созданию здоровой атмосферы на заставе.
Однако её командир, занятый своими личными проблемами, либо не замечал, что творится в солдатском коллективе, либо делал вид, что ничего не видит и не слышит. В конце 1993 года, воспользовавшись беспечностью Соломахина, Архипов выкрал ключ от командирского сейфа, после чего сделал его дубликат. Таким образом, «деды» получили доступ к аптечке, из которой украли около 100 ампул с обезболивающими и некоторыми другими препаратами, содержащими наркотические вещества. «Кайф» от них получили не только «деды», но и некоторые молодые.
Из-за недостаточного медицинского обследования призывников на воинскую службу брали даже ребят с явными психическими отклонениями. К таковым относился «молодой» А. Богдашин, который испытывал просто патологическую тягу к оружию ещё на «гражданке». Он обожал американские боевики, считал себя «суперменом», любил принимать позы в стиле Шварценеггера, не раз наводил оружие на своих товарищей, щелкая при этом курком, часто заводил разговоры среди «молодых» о том, что надо перестрелять всех «дедов». Но ребята не принимали всерьез его слова, считали их неудачной шуткой. За месяц до страшного ЧП сержант Архипов, наслушавшись речей «супермена», дал ему в руки автомат и отошел со словами: « Если хочешь меня убить, то стреляй!». Богдашин, подумав, отбросил оружие в сторон.
Соломахин, узнав об этом инциденте, никаких мер к его участникам не принял. Позднее офицеры из штаба отряда говорили мне о том, что если бы тогда командир заставы вник в суть событий, происходивших в солдатском коллективе, и строго наказал его участников, надвигающейся беды вполне можно было избежать.
ОНИ НИКОГО НЕ ЖАЛЕЛИ
Утро 8-го марта на Танфильева, как на Кунашире, тоже было ясным и солнечным. По выводам следствия хронология событий того праздничного дня развивалась следующим образом. В то утро на заставе находились: капитан Н. Соломахин (у него гостил мичман с одного из сторожевых катеров, которые базировались на острове), жена фельдшера А. Афанасьева – Елена (она же повар) с маленькой дочкой и 12 пограничников. Ещё шесть солдат несли службу на ПТН (пункт технического наблюдения), расположенном на значительном расстоянии от заставы.
В шесть утра застава спала крепким сном. Не спали трое: Д. Бельков – часовой заставы, А. Богдашин – дежурный по заставе и дизелист А. Михеев. В шесть утра Бельков самовольно покинул пост и отправился к своему другу Богдашину, который предложил расправиться с «оборзевшими дедами». Они вышли в просторный вестибюль, находившийся в центре здания и одновременно являвшимся плацем для занятий строевой подготовкой, и дали несколько очередей из автоматов по стене, за которой находилось спальное помещение.
От пуль во сне погиб сержант Кабардинов. Озверевшие Богдашин и Бельков затем автоматными очередями, хладнокровно, словно на учении, расстреляли пытавшихся выбраться из спальни рядовых Н. Базарова и В. Шорохова, сержанта М. Беляева, тяжело ранили в живот А. Варникова, скончавшегося позднее от потери крови.
Когда закончились патроны в рожках, убийцы побежали в оружейку за боеприпасами. Воспользовавшись удобным моментом, рядовые Н. Копылов и А. Свинин, оба раненые, убежали из спальни и спрятались на складе за мешками с мукой. Огневая передышка спасла им жизнь. Двое – сержант Архипов и рядовой Шангин в тот момент успели скрыться в энергоблоке, где стояли в ряд несколько дизелей. Но потерявшие рассудок Богдашин и Бельков заметили, куда спрятались их, как они считали, главные обидчики. Богдашин открыл дверь в энергоблок и дал длинную очередь, тяжело ранив в ногу Шангина. Заходить внутрь не стали, побоявшись получить отпор. Архипов перенес раненого Шангина в темную душевую и тем самым спас жизнь товарищу.
Архипов мог спастись, у него была возможность убежать с заставы, но сержант этого не сделал, так как хотел спасти оставшихся в живых пограничников. Все его дальнейшие действия говорят об этом. Он бросился к складу вооружения, молотком сбил висячий замок, а вот внутренний замок сломать не успел. Шум услышали убийцы. Увидев их, Архипов побежал на заставу, но одна из пуль догнала его. Уже раненого, лежавшего на земле сержанта, по приказу Богдашин, в упор, словно на учении, расстрелял Бельков.
После того как смолкли выстрелы, к ним пришел дизелист Михеев, до этого прятавшийся за птичником. Во время следствия он объяснил свой поступок тем, что якобы хотел уговорить вчерашних друзей сложить оружие и сдаться. Но те его не только не послушали, но даже заставили под угрозой расстрела помогать им. Так дизелист стал невольным сообщником убийц, хотя крови на его руках не было.
Попав на склад вооружения, троица забрала с собой снайперскую винтовку, ручную гранату, пулеметы и автоматы. Около 10 часов утра на горизонте показался патрульный пограничный вертолет, экипаж которого летел на остров Танфильева, чтобы узнать причины стрельбы на заставе и почему горят хозяйственные постройки. Не долго думая, Бельков выпустил по нему автоматную очередь, но промахнулся. Тогда Богдашин ударил по МИ-8 из пулемета. Чадя, винтокрылая машина снизилась, затем упала за одним из холмиков и загорелась. Решив, что экипаж погиб, троица вернулась на заставу, видимо, для того, чтобы убить всех оставшихся на ней живых людей как ненужных свидетелей.
Но экипаж не погиб. Командир А. Тищенко и бортмеханик А. Шишов вынесли из горящего вертолета раненых и обожженных, а затем спрятали их за небольшим холмиком. Они ещё не понимали, что происходит на острове. Их боевую машину сбили в мирное время и в небе над родной землей, такое не укладывалось в их головах. Тищенко и Шишов, не скрываясь, пошли на заставу. Увидев там окровавленные трупы, повернули назад. В этот момент их заметили убийцы, открывшие по ним огонь. К счастью, ни одна из пуль не попала в вертолетчиков.
В сложной ситуации оказался командир Н. Соломахин. Услышав первые выстрелы, он было пошел из жилого дома в казарму. Однако, его заметили и дали по нему автоматную очередь. Капитану пришлось вернуться в дом. Во время огневой паузы ему удалось пробраться на заставу, но, увидев там убитых, снова вернулся домой. Взяв охотничье ружье, вместе с мичманом В. Солодовниковым, поварихой Е. Афанасьевой и её маленькой дочкой ушел в расположение маневренного пункта базирования сторожевых катеров, где и поднял тревогу.
Отдохнув, обвешанные оружием убийцы, прихватив с собой А. Михеева, отправились к военным морякам. По их версии – чтобы сдаться, что маловероятно. По версии пограничного командования – для захвата катера и ухода на нем в Японию. Хотя вряд ли японцы приютили бы у себя людей, у которых руки по локоть в крови. Да и, к тому же, какой от них толк, они же не летчик-предатель Беленко, «подаривший» нашим противникам суперсовременный боевой самолет. На 100 процентов убежден, что эту троицу наши соседи передали бы потом российским властям.
После сигнала тревоги командование Южно-Курильского погранотряда отправило на Танфильева два вертолета с группой десанта в количестве 37 офицеров и прапорщиков. Им было приказано арестовать всех, кто был причастен к кровавой бойне на заставе. Когда виновники массового расстрела столкнулись с «десантниками», то растерялись и побросали оружие. Их связали, а потом на вертолете отправили на Горячий Пляж.
Следствие по этому делу длилось долго. В итоге военный трибунал приговорил Богдашина и Белькова к длительным срокам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Михеев, не участвовавший в расстреле своих товарищей, получил мягкий приговор. Капитана Соломахина уволили из погранвойск, предварительно обвинив его в трусости и плохом командовании заставой. Безусловно, есть его вина в том, что произошла такая страшная трагедия. Но не меньшую ответственность должны были понести его непосредственные командиры, вплоть до московских. Впрочем, надо вспомнить ту обстановку, которая царила в России в 90-е годы: хаос, анархия, беспредел и разруха. «Царь Борис» пил, а его окружение было озабочено лишь одним: как можно больше хапнуть, а потом хоть трава не расти.
ххх
Эхо выстрелов на далеком острове отозвалось не только в России, но и далеко за её пределами. Трагедия на Танфильева стала черной страницей в истории отечественных погранвойск. Ещё не скоро в их рядах был наведен порядок, и они вновь стали элитными войсками.
20 лет прошло после той кровавой бойни. Для родственников погибших праздничный день 8-е марта является траурным днем. Те, кто уцелел и выжил, отмечают его ещё и как свой второй день рождения.
На острове Танфильева по прежнему несут службу по охране государственной границы пограничники заставы № 1.
Д. АНДРЕЕВ. Газета «Рыбак Сахалина» № 23 от 12 июня 2014 г.