Прибрежное рыболовство Северного бассейна не успевает отбивать атаки со стороны желающих внедрить свои идеи по регулированию промысла. В прошлом году завершилась многомесячная эпопея с перегрузами и производством на судах мороженой продукции, едва не разорившая десятки рыбодобывающих предприятий. Теперь на смену пограничникам пришли рыбопереработчики, заявившие о необходимости привязки прибрежных квот к береговым фабрикам. Как относятся к инициативе мурманских предприятий соседи по региону и на решение каких задач в первую очередь нацелено прибрежное рыболовство, в интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал председатель Союза рыбопромышленников Карелии Игорь Зубарев.
– Игорь Дмитриевич, несколько лет назад вы были награждены
медалью «За заслуги в развитии рыбного хозяйства России». В наградном листе в
том числе отмечено, что по вашей личной инициативе создан и успешно действует
Союз рыбопромышленников Карелии. Кто входит в состав этой общественной
организации?
– На сегодняшний день в Союз
рыбопромышленников Карелии входит большинство крупных рыбодобывающих компаний республики.
Это организации, которые занимаются океаническим промыслом, в том числе
работают на пелагических видах (сельдь, путассу, скумбрия, мойва), а также большинство
предприятий прибрежного рыболовства, за исключением членов Северо-Западного
рыбопромышленного консорциума, с которым мы также сотрудничаем. Республика
Карелия относится к Баренц-региону, имеет выход в Белое море, она наряду с
Архангельской областью и Ненецким автономным округом обладает квотой в
международных водах – НЕАФК, НАФО, зонах регулирования Совместной
российско-норвежской комиссии по рыболовству.
Спектр направлений деятельности союза
достаточно широк. Среди наших членов есть предприятия, которые занимаются
организацией любительского и спортивного рыболовства, ведут промысел на
внутренних пресноводных водоемах, в Белом море, в Онежском озере. Мы стараемся
участвовать во всех подотраслях рыболовства, которые существуют в Республике
Карелия.
– С какой целью карельские предприятия объединились в союз?
Какие задачи стоят перед вами в настоящее время?
– Союз рыбопромышленников Карелии
создавался в 2002–2003 годах как общественная организация, основной ролью
которой была защита интересов рыбаков, информирование руководителей предприятий
о происходящем в рыбной отрасли, взаимодействие с учебными заведениями для подготовки
квалифицированных кадров для флота. Последнее направление для нас очень важно,
мы несколько раз пытались организовывать совместные программы с
республиканскими властями на базе учебных заведений, которые готовят
специалистов для торгового флота.
У нас средний
возраст членов экипажей превышает 50 лет, желающих работать в море становится
все меньше. Это огромнейшая проблема, стоящая перед отраслью, которую нужно срочно
решать. Во всем мире выходят из положения за счет привлечения иностранной рабочей
силы – филиппинцев, индийцев и т.д. Но на российских рыбопромысловых судах могут
работать только наши соотечественники, а выпускников профильных учебных
заведений не хватает.
До закрепления квот на десятилетний
период нам приходилось заниматься и координацией промысловой деятельности.
Консолидация отрасли тогда еще не началась, существовало очень много юридических
лиц с небольшими долями квот, осваивать которые было нерентабельно. В рамках
союза появилась возможность собрать предприятия, которым было выделено, к
примеру, по 100-150 тонн путассу или на окуня моря Ирмингера, чтобы загрузить
промысловый рейс судна.
Нынешняя роль союза заключается в
представлении интересов предприятий рыбной отрасли при взаимодействии с органами
власти регионального и федерального уровня. В Республике Карелия это территориальный
рыбохозяйственный совет, членом которого я являюсь, по бассейну – Северный
научно-промысловый совет, на федеральном уровне – Федеральное агентство по
рыболовству, Минсельхоз и другие заинтересованные ведомства.
Одна из главных задач для нас – следить
за тем, чтобы за карельскими предприятиями в установленный срок были закреплены
положенные им ресурсы. С этой целью перед закреплением долей квот в 2008 году мы
активно участвовали в качестве экспертов в работе межведомственной комиссии при
Росрыболовстве, помогали собирать отраслевую статистику, вели разъяснительную
работу с рыбопромышленниками по заполнению форм № 1-П (рыба), готовили
аналитические материалы.
– Распоряжение
Правительства № 1196, предоставившее рыбакам право на переработку уловов и
перегруз продукции на прибрежном промысле [http://www.fishnews.ru/rubric/promyslovoe-prostranstvo/7030], действует меньше года, но уже
неоднократно критиковалось рыбопереработчиками. На ваш взгляд, насколько обоснованы
эти претензии?
– К сожалению, все чаще функции
прибрежного рыболовства стараются свести исключительно к роли сырьевых
придатков нескольких береговых предприятий, забывая о том, что этот вид квот выделялся для обеспечения поставок рыбы
на внутренний рынок регионов. Весь объем рыбы, добытой по прибрежной квоте,
наши предприятия реализуют российским покупателям. Сегодня баренцевоморскую
треску можно свободно приобрести и в Петрозаводске, и в Беломорске.
Изготовленное на береговых заводах
филе и стейки занимают в объеме продукции из трески и пикши в розничной сети не
более 6-8%. Напротив, замороженная в море потрошеная и обезглавленная треска
традиционно пользуется высоким спросом у населения. Так что если говорить о
Республике Карелия, то для нас распоряжение Правительства № 1196 – это краеугольное
решение, которое позволило рыбе появиться на столах местного населения и положительно
сказалось на финансово-экономическом состоянии предприятий, осваивающих
прибрежную квоту.
В июне должен завершиться
мониторинг практики применения распоряжения № 1196, по итогам которого власти
прибрежных регионов оценят эффективность работы рыбоперерабатывающих
предприятий согласно утвержденному перечню критериев. Так что результатов
осталось ждать недолго. Хотя лично мне непонятно, как по объемам произведенной
из нашего сырья рыбопродукции – б/г потрошеной трески, филе, куска и клипфиска
– можно судить об эффективности использования прибрежной квоты.
– Как вы относитесь к предложению администрации Мурманской
области исключить баренцевоморскую треску и пикшу из перечня видов водных
биоресурсов, из которых допускается производить продукцию на судах прибрежного
рыболовства?
– Как показало недавнее заседание Северного
научно-промыслового совета [http://www.fishnews.ru/news/23640], администрация Мурманской области уже отошла от
этой позиции, прекрасно понимая, что это нонсенс. Теперь она просит передать
неиспользованные квоты третьих стран и научные квоты по треске и пикше
предприятиям, поставляющим уловы в охлажденном виде на мурманские
рыбоперерабатывающие предприятия. На мой взгляд, это выглядит ровно так же, как
если бы я предложил предоставить эти квоты только тем предприятиям, которые
поставляют мороженую рыбопродукцию в свои регионы.
Сама формулировка вопроса для нас
абсолютно неприемлема. Кто решил, что остатки квот третьих стран и науки
предназначены для береговой рыбопереработки? Кто решил, что она должна
осуществляться непременно на охлажденном сырье? Требование, по сути, означает:
«мы хотим получить эти 12 тыс. тонн, потому что сможем собрать больше налогов,
если эти объемы перейдут в Мурманскую область».
Я понимаю позицию мурманчан как
патриотов своего края, но чем хуже, к примеру, Республика Карелия, где уровень
доходов населения намного ниже? Давайте тогда поддержим депрессивный регион,
передав ему дополнительную квоту. Чем хуже Архангельская область или Ненецкий
автономный округ? Любой из этих регионов мог бы придумать основания, по которым
вся квота должна переходить к нему, просто все остальные ведут себя скромнее.
Если квоту привязывать к береговому
заводу, то рано или поздно завод становится держателем этой квоты, фактически навязывая
свои условия рыбакам. Поэтому мы рассматриваем такие инициативы как попытку
передела ресурсов в пользу конкретных физических лиц – владельцев нескольких
фабрик.
– Возникает логичный вопрос: почему нельзя разрешить
морозить рыбу в море, если рыбаки-прибрежники в любом случае доставляют ее на
отечественный берег для дальнейшей переработки и насыщения внутреннего рынка?
Почему нельзя развивать глубокую переработку на судах? Разве это противоречит Доктрине
продовольственной безопасности, госпрограмме по развитию отрасли?
– К сожалению, продовольственная
безопасность мало кого волнует. Руководство любого субъекта Федерации в первую
очередь заботится о том, как накормить свой регион. С этой точки зрения позиция
мурманских властей легко объяснима. Но давайте посмотрим на цифры: на
территории Мурманской области проживает 771 тыс. человек, в Республике Карелия,
Архангельской области и Ненецком автономном округе – 1826 тыс. человек. Почему
первые должны находиться в привилегированном положении, если все мы – граждане
одной страны?
Мне непонятно, почему, когда говорят
о необходимости поддержки береговой переработки, в качестве аргумента приводят
обеспечение занятости населения и создание рабочих мест. Разве на наших судах
работают не россияне? На судовых фабриках, в рыбцехах трудятся специалисты,
которые прошли обучение, выдержали строгую медицинскую
комиссию, обладают профессиональными навыками во многих областях. Матрос-рыбопереработчик помимо своих прямых
обязанностей должен знать способы спасения на воде, понимать устройство судна и
быть готовым в чрезвычайной ситуации заменить другого члена экипажа. Это совсем
другой уровень квалификации по сравнению с тем, который нужен для работы на
конвейере берегового завода.
Нужно учитывать и
интересы регионов, в бюджет которых поступают налоговые отчисления
рыбодобывающих компаний. Выпускать продукцию-полуфабрикат для судовладельца
намного выгоднее, соответственно растут суммы уплачиваемого НДФЛ и налога на
прибыль. Если убрать из перечня видов, указанных в распоряжении № 1196, треску и пикшу, то компенсировать
выпадающие поступления Республике Карелия, Архангельской области и Ненецкому
автономному округу придется из федерального бюджета.
Не будем забывать о задаче
обеспечения населения качественной пищевой продукцией из водных биоресурсов.
Что полезнее для здоровья человека: филе, произведенное в море из свежевыловленной
рыбы? Или филе из охлажденного или замороженного сырья, которое сначала
разделали, потом хранили, заморозив или пересыпав льдом, перегружали, везли на
фабрику, сортировали, которое на каждом этапе контактировало с руками,
окислялось, теряло цвет и качество? Зато на прилавке разница незаметна –
береговое филе ярче снега, белее рыбы, выловленной в море. Как такое возможно?
За счет уплотнителей, антиокислителей и других пищевых добавок.
Морское филе всегда стоит дороже
берегового, потому что это более качественный продукт, то же касается любой другой
продукции: б/г, куска, фарша и т.д. Все это можно и нужно производить в море на
судах. Нам же предлагают демонтировать судовые фабрики, отказаться от глубокой
переработки и снабжать охлажденным сырьем береговые заводы по той цене, которая
их устраивает. А потом покупать в магазине непонятно что вместо нормального
морского продукта.
– Возможен ли баланс между
соблюдением интересов береговой переработки и рыбаков-прибрежников? Какими, по
вашему мнению, могут быть меры экономической поддержки береговой
рыбопереработки Мурманской области с тем, чтобы рыбодобывающие предприятия могли
сохранить объемы поставок трески и пикши на внутренний рынок?
– Дело в том, что большинство
фабрик, которые сейчас существуют на территории Мурманской области, возникли в
годы лихолетья, когда погранвойска, полиция, налоговая инспекция были
бессильны, когда в промышленных масштабах процветало браконьерство и никто ни у
кого не спрашивал документов. Вместо 4 тыс. тонн трески по прибрежной квоте на
берег привозили все 40 тыс. тонн, никто не смотрел на качество, рыбу сбывали по
любой цене. И даже тогда некоторые переработчики жаловались на
недостаток сырья.
Сейчас этот «серый» поток сырья
иссяк, ННН-промысел в Баренцевом море отсутствует, рыболовство зарегулировано
до полной прозрачности. И переработчики, развивавшиеся на дармовом сырье,
оказались в рыночных условиях. Монопродуктовые предприятия стали задыхаться,
естественно, им бы хотелось возвращения тех времен, когда они диктовали цены.
Поэтому они отчаянно лоббируют как на федеральном, так и на местном уровне
привязку прибрежной квоты к береговым фабрикам, когда у рыбаков не будет
другого выхода – только идти к ним на поклон. Но это не рынок, это
распределение.
Власти приморских
регионов, безусловно, должны уделять внимание помощи предприятиям берегового
сектора. Нас не устраивают только методы, направленные не на поддержку
переработки, а на перераспределение в ее пользу результатов многолетней работы
рыбаков. Гораздо более эффективным, как показывает практика, является создание
благоприятных условий для бизнеса: стимулирование производства, предоставление
льгот и гарантий, облегчение доступа к инфраструктуре, к кредитным ресурсам. А нерыночную историю со сблокированными
квотами мы уже проходили в 90-е годы. Ни к какому результату для государства
такое перераспределение не приводит, сколько можно на одни и те же грабли
наступать?
Хорошим выходом для многих
предприятий могла бы стать диверсификация
производства и уход с монопродукта. Можно последовать примеру заводов, успешно
развивающих рыбопереработку даже в таких удаленных от моря регионах, как
Новгородская или Брянская области, и перейти к расширению продуктовой линейки
за счет использования других пелагических видов рыб, которые традиционно более
востребованы на столах северян, чем береговое филе и клипфиск.
Анна ЛИМ, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»
Июнь 2014 г.