Во всяком случае так считает профессор Михаил Терский, возглавлявший рабочую группу по разработке программы «вся рыба – на берег», которая должна была стать достойной альтернативой принимавшимся ранее попыткам борьбы с нелегальным промыслом.

«Перед нами было поставлено несколько ключевых задач, которым нужно было найти решение. Но главное – Президент Владимир Путин был обеспокоен проблемой растущего неконтролируемого вылова, которую не удалось решить путем усиления административно-силового контроля. Затраты на создание системы силового контроля за выловом увеличились, а неконтролируемый лов не сокращался», – рассказал в интервью РИА Fishnews.ru заведующий лабораторией глобальных проблем Института экономических исследований ДВО РАН – профессор кафедр экономики Дальневосточного федерального университета и Дальрыбвтуза Михаил Терский.

Такой силовой метод, по его словам, оказался неэффективным. Тогда перед группой была поставлена задача найти экономические рычаги воздействия на проблему. «В ходе работы и появилась идея: перенести контроль из морских районов на берег. Так и появился этот тезис «рыба – на берег»», – заявил собеседник информагентства.

При этом он отметил, что члены рабочей группы учитывали факт появления у рыбаков дополнительных затрат. Однако одновременно государство приобретало значительные экономические выигрыши в силу того, что оно могло сократить свои расходы на систему контроля в море. «Кроме того, нами учитывалась возможность замещения импорта за счет увеличения объемов поступления рыбопродукции на внутренний рынок. Государственная, общественная, потребительская выгода оказалась примерно в 2,5 – в 3 раза выше, чем потери, которые несли рыбаки. Об этом было доложено на Госсовете Президенту, и положение «рыбу – на берег» вошло в закон о рыболовстве. Рыбаками нововведение было оценено неоднозначно, несколько лет оно торпедировалось, и если саму модель разработали в 2004 году, то законодательно ее внедрили только в 2008 году. То есть некий период адаптации для рыбаков существовал», – обрисовал ситуацию профессор.

Вторая проблема, которая обсуждалась на Госсовете, касалась развития отрасли, а точнее, выработки экономических стимулов для развития. «Административный субъективизм» и сама система распределения квот, которая существовала до 2003 г. и подразумевала наделение долями лишь на год, по мнению ученого, создавала большой объем неопределенности для всех рыбаков, что не побуждало их к инвестициям. Поэтому на Госсовете было предложено перейти к 5-летнему периоду, а потом уже в ходе обсуждения было решено закреплять лимиты на 10 лет.

«Рассуждение шли следующим образом: мы, конечно, обременяем рыбаков дополнительными затратами в связи с тем, что рыбу теперь нужно везти и растамаживать на берегу, но мы даем им десятилетний горизонт планирования и тем самым снижаем их экономические риски, в том числе коррупционные затраты на получение квот ежегодно. То есть задача решалась комплексно. Считались все выигрыши и потери и разрабатывались компенсационные механизмы», – продолжил Михаил Терский.

Причем, отметил он, решения давались непросто, поскольку оставалось непонятно, на каких принципах выделять квоты на 10 лет. «Правительство и Владимир Путин, я бы так сказал, пошли на поводу у рыбаков и региональных властей и взяли за основу исторический принцип для выделения квот, – сообщил представитель Института экономических исследований ДВО РАН. – Несмотря на то что были и другие предложения, мы согласились, потому что исторический принцип «обелял» рыбную экономику. Все уловы, которые не были зафиксированы и статистически не учитывались, выпадали при распределении, и тем самым выигрывали крупные компании, которые показывали большую долю легальных объемов вылова».

Однако, по словам профессора, все понимали, что определенные риски остаются. «10 лет – это еще не тот срок, который бы стимулировал рыбаков к обновлению основных фондов и, прежде всего, к обновлению рыболовецких судов, – пояснил он. – Поэтому сразу же в 2006 году стали обсуждать возможность выделения квот на 20 лет. При этом стало ясно, что исторический принцип в данном случае уже неприемлем. 20 лет – это достаточно длительный срок, а поскольку бизнес – это живой организм, у которого есть цикличность развития, на стабильность которого помимо наличия квот влияет еще целый ряд факторов, то возникает вопрос трансфертабельности квот. То есть, как можно квоты перераспределять. И был принят механизм, при котором рыбаки могут их лишиться, если в течение двух лет не осваивают выделенные лимиты».

Но и эта мера не является по сути своей трансфертабельностью, отметил Михаил Терский: «Это не рыночный механизм – это система государственного перераспределения квот и достаточно жесткого государственного контроля за ресурсами, при которой рыбаки сами не могут продать квоту. Эта система не формирует устойчивость и стабильность предприятия. И когда наша рабочая группа обсуждала, а как же запустить рыночный механизм трансфертабельности квот, то мы пришли к выводу, что лучше распределять их под киль. К примеру: у меня есть фонды, но они плохо работают и не приносят мне дохода, поэтому я их продаю. Я продаю судно и вместе с ним я продаю квоту под киль. И тогда с приобретением и концентрацией судов появляется механизм концентрации наиболее эффективного рыночного управления квотами.

При этом государство вводит определенный контроль за тем, чтобы квоты не ушли за рубеж. Тогда появляется возможность создания новых компаний. Ведь когда квоты выделяются по историческому принципу, очень сложно создать новую компанию», – уверен собеседник информагентства.

 

Полный текст читайте у разделе «Интервью» на сайте РИАFishnews.ru.