Один из важных аспектов при дальнейшем распределении инвестиционных квот — как быть с компаниями, которые уже вложили средства в обновление основных фондов, рассчитывая на определенный объем квот. При втором этапе распределения от общего допустимого улова отрежут еще часть, а значит, меняется картина в целом. Росрыболовство предложило компенсацию для инвесторов первой волны. Эта тема оказалась среди ключевых на совещании у вице-премьера — полпреда президента в ДФО Юрия Трутнева.
Однако делить инвесторов на волны неправильно, отметил на встрече [https://fishnews.ru/news/43160] исполнительный директор Северо-Западного рыбопромышленного консорциума Сергей Несветов. Какие вложения в этом случае оказываются без защиты, представитель СЗРК рассказал в интервью Fishnews.
— Сергей Владимирович, почему возникла мысль не делить инвесторов на волны.
— На мой взгляд, в такое деление заложена неправильная логика. Наше государство заявляет всегда и везде, что приветствует инвестиции и заботится об инвестиционном климате. Мы, безусловно, поддерживаем такой подход. Он правильный, потому что экономика движется усилиями инвесторов — людей, которые рискуют своими деньгами. И в этом смысле мне кажется абсолютно неверным делить инвесторов по волнам.
Наши коллеги называют себя инвесторами первой волны. Мы также относимся к таковым, так как вкладываем средства в строительство судов в рамках первого этапа программы инвестиционных квот и в рамках прошедших в 2019 году [https://fishnews.ru/rubric/krupnyim-planom/11816] крабовых аукционов. Но я считаю, что инвесторы и нулевой, и второй волны, и всех последующих не менее важны для государства. И защищать надо права всех инвесторов.
Инвестквоты — это мотивация к инвестициям со стороны государства (причем со знаком «минус», поскольку у тех, кто инвестировать не будет, заберут 20% квот). И компании, которые вкладывали деньги до запуска программы инвестквот, в период действия исторического принципа, должны быть не менее, а скорее даже наоборот — более уважаемы государством. Потому что они инвестировали без какого-либо принуждения, на свой страх и риск.
— На Северном бассейне много примеров вложений, которые осуществлялись до того, как стартовала программа инвестиционных квот?
— Такие примеры, безусловно, есть. Например, наша группа компаний в 2004 году купила у государства на аукционах право на вылов краба. Раньше камчатского краба на Северном бассейне не было, это вид-вселенец. Такие вложения были крайне рискованными, потому что никто не знал, что будет с запасом, какие будут тенденции, окупятся инвестиции или нет.
Несколько компаний Северного бассейна построили новые суда. Да, это делалось не в России, но тогда и ограничений по месту строительства не было и компании могли на свой страх и риск выбирать, где размещать заказы.
Строились перерабатывающие фабрики, реконструировались холодильники. И даже при покупке уже эксплуатировавшихся иностранных судов компании делали достаточно большие вложения, чтобы адаптировать приобретенный флот под требования промысла и рынка.
Все эти инвестиции важны для государства. Образ рыбопромышленной отрасли — такой, какой мы ее сегодня знаем: «белой», эффективной, рентабельной — создавался руками именно этих инвесторов.
— Вы упомянули краба: по нему обсуждение ушло в другую плоскость. Говорится о защите интересов участников первого этапа программы инвестиционных квот. Однако по крабовому промыслу ситуация другая, еще и непонятно, какие виды крабов будут выставлены на торги. Опыт первых аукционов показал, что это могут быть объекты, права на добычу которых продавались совсем недавно.
— С крабом очень странная история. И не только потому, что его вывели в отдельную ветвь, хотя изначально инвестиционные квоты планировалось выделять в том числе по крабам. Необъяснимо выглядит продажа в 2019 году 50% квоты краба-стригуна опилио на Северном бассейне, хотя объемы этого вида распределялись через аукцион в 2016 году [https://fishnews.ru/news/28300], причем на 10 лет. Доли квот добычи камчатского краба, кстати, тоже продавались на торгах. То есть ни одного килограмма краба инвесторы на Севере не получили бесплатно. И, на мой взгляд, интересы инвесторов «нулевой» волны в этом процессе тоже должны учитываться.
До окончания срока действия заключенных договоров, т.е. до 2033 года, не должны разыгрываться повторно доли тех ВБР, которые уже покупались у государства на аукционах в период действия исторического принципа, начиная с 2004 года. То есть должна обеспечиваться стабильность законодательства и защита прав инвесторов без деления их на волны.
Поэтому ни краб опилио, ни камчатский краб Северного бассейна на втором этапе аукционов продаваться не должны. Это и будет защита прав инвесторов и та стабильность законодательства, о которой говорят в последнее время и наши партнеры, и вице-премьер Виктория Абрамченко. Зампред правительства на одном из совещаний отмечала, что надо защитить интересы компаний, которые пришли на условиях, определенных государством. И мы полностью поддерживаем эти слова.
— Приходилось слышать, что когда госорганы видят финансовые характеристики крабового бизнеса, то сразу отсекаются все аргументы об угрозе для устойчивости предприятий.
— Это вопрос целеполагания. Если государство ставит цель справедливо распределить налоговую нагрузку на более рентабельные виды водных биоресурсов, то для этого есть давно опробованные, простые, понятные для всех механизмы. Это ставка сбора за пользование водными биоресурсами, это экспортные пошлины, которые в какой-то момент отменили, другие инструменты фискальной политики.
На недавнем круглом столе в Совете Федерации [https://fishnews.ru/news/42909] сенаторы отмечали, что и инвестквоты, и крабовые аукционы — способ передела ресурсов, не более того. Для всех это очевидно.
Давайте обратимся к тем целям, которые декларировались перед проведением крабовых аукционов. Появление в отрасли новых участников. Это произошло? Нет, новых участников не появилось. Повышение уровня конкуренции и снижение концентрации бизнеса. Это произошло? Нет, конкуренция не увеличилась. Концентрация возросла, мелкие и средние компании потеряли половину ресурса, а крупные приобрели и стали еще крупнее. Доступность продукта для населения и снижение цен. Это произошло? Нет, да и не могло произойти. Искусственное увеличение издержек производителя просто не может привести к снижению цен. Да, федеральный бюджет получил деньги, а региональные и местные бюджеты лишатся значительной доли поступлений на долгие годы. Но цель пополнения бюджета достигается другими средствами, без применения шоковой терапии с элементами передела.
— Если вернуться к теме защиты интересов инвесторов нулевой волны, то озвучивается вопрос, как оценивать их вложения и какой может быть механизм поддержки.
— Нужно просто смотреть на эту проблему под другим углом. Если перестать часто и непредсказуемо менять правила, то и защищать никого не понадобится. Лучшая защита для любого инвестора в рыбопромышленной отрасли — стабильное и предсказуемое законодательство. Особенно в части базовых принципов — доступа к ресурсу.
Маргарита КРЮЧКОВА, газета «Fishnews Дайджест»
Ноябрь 2021 г.