По официальным данным экспорт рыбопродукции из России в 2011 г. составил 1,4 млн. тонн и был оценен таможней в 2,4 млрд. долларов. При этом государственные мужи утверждают: еще на 1,5 млрд. долларов продукции водного промысла вывезено из страны нелегально, что в пересчете на вес составляет порядка 900 тыс. тонн. Понятно, что такие нелегальные потоки не могут отражаться лишь в справках и статьях – они обязательно оставляют неустранимый экономический след. В таких объемах они не просто ломают цену, а разрушают рынок легальной продукции.
Однако на деле оценка неучтенного вылова и экспорта рыбопродукции в 1,5 млрд. долларов не подтверждается тщательным и непредвзятым экономическим анализом. На этот факт, в частности, в своем докладе на VII Международном конгрессе рыбаков обратил внимание президент Ассоциации добытчиков минтая Герман Зверев. Более того, по его словам, такие цифры на самом деле мешают эффективной борьбе с браконьерством, поскольку «место применения высокоточного оружия против браконьерской логистики начинают бомбить по площадям». В итоге все оборачивается репрессиями против законопослушных рыбаков и репутационным ущербом российской рыбной отрасли в мире.
Как же оценивают масштабы браконьерства сами экономисты, которые внимательно следят за процессами, происходящими в рыбной отрасли? Своим мнением по данному вопросу с РИА Fishnews.ru поделился заведующий лабораторией глобальных проблем Института экономических исследований ДВО РАН – профессор кафедр экономики Дальневосточного федерального университета и Дальрыбвтуза Михаил Терский.
- Первое, что нужно отметить, – это мифы, которые создает власть. Я утверждаю, что те объемы браконьерства, о которых заявляется официально, - это мифы, которые имеют перед собой определенную цель. Причем я бы сказал, что это ритуальные мифы. Есть такая наука – ритуальная логика, когда вы просто запускаете некую информацию из уст людей, чье мнение считается важным, а дальше все эксперты начинают повторять ее. Вот и наш миф о рыболовном браконьерстве примерно из той же системы информационного шума.
Смысл его, на мой взгляд, объясняется двумя вещами. Первое – у правительства нет понимания, зачем ему рыбная отрасль. У меня сложилось такое ощущение, что руководство государства не понимает значения этой отрасли для экономики России. Поясню: мы вылавливаем на Дальнем Востоке порядка 1 миллиона 700 тысяч тонн минтая. 300 тысяч тонн – это максимум, который может принять внутренний рынок, так что в принципе России эта рыба не нужна. И показатели, которые прописаны в той же Доктрине продовольственной безопасности – это тоже ритуальные «заклинания», а не реалии экономики. Если на российском рынке спроса на основной продукт, который производят дальневосточные рыбаки, сегодня нет, то при чем тут на самом деле продовольственная безопасность?
Нет особой экономической выгоды государству и от того, сколько именно рыбаки выловят рыбы, больше или меньше, – на величине отчислений в бюджет это практически не сказывается. Так что в принципе для государства рыбная отрасль – это своеобразная микроэкономика самозанятости. Люди себя чем-то занимают, ловят рыбу, продают ее, при этом более половины того, что вылавливают, не попадает на внутренний рынок, поскольку эта рыба там просто не нужна.
В общем, я исхожу из того, что государство не понимает, зачем ему рыбаки в том виде, в котором они сегодня существуют. Свидетельством того, что не понимают, является тот факт, что правительство никак не может выстроить систему управления отраслью – непонятно, как этим управлять, как регулировать. Если бы не внимание Владимира Путина, вообще бы ничего не было – никаких разговоров об экономике рыбного хозяйства.
С другой стороны, мне кажется, что государство формирует определенное негативное восприятие рыбной отрасли у самого населения. Лично я не могу понять, как можно десятки, сотни тысяч людей, которые вкалывают в море, называть браконьерами, взяточниками и прочее, прочее?! Да, мелкие хищения выявляются, но если вы при этом раздуваете масштабы скрытого браконьерства до миллиардов долларов и сотен тысяч тонн, то это на самом деле говорит только о слабости государства, которое не в состоянии охранять свои биоресурсы. А в итоге в этой слабости государства, оказывается, виноваты рыбаки.
Да, все мы наслышаны про крабовое браконьерство – есть такой отдельный вид, когда суда заходят в наши терводы, бросают ловушки и через сутки возвращаются за уловом. На рыбе такого проделать просто невозможно, я бы назвал его флибустьерским браконьерством. Да, оно наносит определенный ущерб государству, но не в таких объемах, о которых заявляют, о которым мы с вами говорим. Для того чтобы оценить реальную величину браконьерства, нужно следить за ситуацией на рынке: если цена на какой-то вид продукции растет или происходят какие-то скачки – это указывает на дефицит, если цена падает – это означает, что на рынке появилась избыточная продукция. Но у нас за последние три года, которые я отслеживаю, нет таких колебаний – цена не падает. То есть сказать, что на мировой рынок поступают какие-то крупные партии краба из России, нельзя, пока никаких экономически доказательств этому нет. Если бы мне предъявили, например, статистику по внутреннему рынку Южной Кореи, Японии или Китая, где отразилось бы падение цены на краба на 10-20%, то я мог бы предположить, что появился избыточный объем незаконно добытого краба и это сказалось на ценах. Но таких данных нет – цена держится стабильно, а на японском рынке она растет.
Кстати, на Японию хотел бы обратить особое внимание: если вы оцениваете ценовой диапазон по японским продажам, берете при этом высшую цену, – так она к нашей рыбе и морепродуктам никакого отношения не имеет, а вы просто ничего в экономике не понимаете. Наш мониторинг показывает, что российским рыбакам вообще очень сложно пробиться на японский рынок, поскольку морепродукты, добытые японскими рыбаками, продаются с приоритетом, по более высоким ценам, чем, к примеру, наши. Все потому что в Японии государством создана система поддержки своих рыбаков, потому что страна заинтересована, чтобы на внутреннем рынке продавалась прежде всего японская продукция. И только во вторую очередь государство разрешает продавать продукцию, выловленную иностранными рыбаками.
Так что можно сказать, что на крупнейших азиатских рынках – на японском, корейском – наши рыбаки сталкиваются с мощнейшей дискриминацией. И я полностью разделяю такую позицию государств. Считаю, что это абсолютно правильно – японское правительство защищает таким образом своих рыбаков, блюдет их экономические и финансовые интересы. У него же голова не должна болеть о российских рыбаках, это должно быть проблемой нашего правительства.
Итак, повторю: есть ритуальная логика, когда вы заявляете что-то, не удосуживаясь привести достаточно четкие расчеты и обоснования, а есть математическая, экономическая логика, когда вы свои рассуждения подтверждаете цифрами. Такими цифрами для экономики являются цены на рынке, равновесие цены.
Вообще нам выгоднее на рынке продавать меньше, а не больше. Потому что чем меньше мы продаем, тем больше этот товар стоит. Рыбаки же не сумасшедшие, нельзя же их представлять как абсолютных экономических дилетантов, которые, вытаращив глаза, ловят рыбу и сразу все отправляют на продажу. Вы же тогда обвалите весь рынок, рыба будет стоить копейки и вообще исчезнет экономический смысл ее добывать. Но я среди рыбаков сумасшедших не видел – нормальные люди, с хорошим экономическим образованием, внимательно следящие за спросом и предложением на рынке и постоянно вносящие коррективы в свое экономическое поведение с учетом существующих цен. Да, конечно, какое-то количество негодяев, как и в любой отрасли, присутствует, но я думаю, что большинство таких людей заходит в наши воды на судах не под российским флагом, а под иностранными. И это уже чистой воды международное пиратство, а оно к рыбакам не имеет никакого отношения.
То же самое происходит с лесом и другими ресурсами. Международное пиратство – это слабость государства, которое не может защитить свои ресурсы. Но если начать обвинять, к примеру, китайцев в том, что они вырубают и вывозят лес, то это будет значить, что вы экономически не можете обеспечить безопасность страны. Вот мой вывод. И для того, чтобы снять разговоры о том, что государство не в состоянии эффективно охранять свои биологические ресурсы, начинаем обвинять рыбаков, которые вкалывают в поте лица, добывают эту рыбу, зарабатывают себе на жизнь, обеспечивают свои семьи. В таком случае я бы хотел, чтобы Виктор Иванович (Виктор Ишаев – прим. редакции) пришел в Дальрыбвтуз, собрал всех студентов и сказал: «Ребята, вас готовят для отрасли, где одни жулики и коррупционеры». Но я хочу понять, зачем же тогда их учат? Это что, воспитывает гордость за выбранную профессию? По моему мнению, все эти ритуальные «заклинания» о браконьерстве наносят ущерб в 100 раз больше, чем нелегально пойманный краб. Все-таки не надо людей, которые в этой отрасли работают, так унижать. Я думаю, что это именно форма политического и социального унижения людей, которые не воруют, а честно работают. Уверен, что таких в отрасли 90%.
Поэтому все разговоры о браконьерстве, на мой взгляд, в большей степени носят характер политического заказа и направлены на то, чтобы, во-первых, лишить рыбаков возможности получать нормальную государственную поддержку. Ведь не станет же государство оказывать финансовую помощь жуликам и взяткодателям.
РИАFishnews.ru
Ноябрь 2012 г.