Для рядового потребителя покупка рыбы все чаще напоминает лотерею. Засилье на прилавках импортных рыбных товаров непонятного качества и сомнительной пищевой ценности вызывает тревогу даже у чиновников. Надзорные органы в целом признают, что ситуация в сфере контроля качества и безопасности рыбной продукции неблагополучная, и не раз предпринимали попытки привлечь к этой работе бизнес-сообщество. Ярким примером сотрудничества, направленного на очищение рынка, повышение его прозрачности, устранение «серых» схем» и фирм-однодневок, было взаимодействие между Россельхознадзором и Ассоциацией производственных и торговых предприятий рыбного рынка. Однако в июле Федеральная антимонопольная служба высказала свое мнение по поводу такого рода деятельности, назвав его ограничением конкуренции и обвинив предприятия, входящие в ассоциацию, в создании картеля на рынке норвежской рыбы. Существует ли разница между защитой внутреннего рынка от некачественного импорта и созданием антиконкурентных условий его участников? И какие последствия для импортеров может иметь решение антимонопольного органа? Об этом журналу «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал исполняющий обязанности президента ассоциации Виталий Корнев.
– Виталий Александрович, комиссия ФАС обвинила ассоциацию в заключении антиконкурентного соглашения с Россельхознадзором, в запрещенной координации экономической деятельности хозяйствующих субъектов и создании картеля на рынке норвежской рыбы. Насколько обоснованы эти обвинения? Какие дальнейшие шаги вы намерены предпринять?
– Наши шаги очевидны: мы будем обращаться в суд и оспаривать решение комиссии Федеральной антимонопольной службы. На наш взгляд, оно является предвзятым. Факты, которые в нем изложены, трактуются ФАС по своему усмотрению и местами являются чистой беллетристикой. Поэтому мы не считаем, что антимонопольная служба сумела доказать обвинения в адрес ассоциации. Если дело устоит в суде, а такой риск существует, поскольку антимонопольное законодательство сложное и зачастую судьи разбираются в нем недостаточно глубоко, то в результате на компании могут быть наложены большие оборотные штрафы, которые могут привести к их разорению.
Но даже если не касаться обоснованности решения комиссии, то нам кажется неправильным обвинять в нарушениях закона, причем уголовно наказуемых, государственную службу – Россельхознадзор. Это не лучшим образом сказывается на имидже страны и авторитете надзорного ведомства на международном уровне. Обвинять надо конкретных людей, но доказательств их вины ФАС, разумеется, найти не смогла. Все обвинения, которые касаются заключения «антиконкурентного» соглашения, строятся на открытых публичных письмах ассоциации в Россельхознадзор.
Сотрудники ФАС не потрудились разобраться в процедурах выдачи разрешений на ввоз рыбы в Россию или приостановки поставок с иностранных заводов, на которых выявлены нарушения. Решение комиссии (на 80 листах!) пестрит фразами типа «без анализов и проб были закрыты норвежские предприятия». При этом в материалах дела присутствуют и запросы антимонопольной службы в Россельхознадзор, и ответы, где каждый такой факт сопровождается нормативными документами, актами исследований, которые были просто проигнорированы.
Подобный избирательный подход применялся и в остальных случаях. Комиссия то и дело ссылается на предположения и умозаключения из писем, поступивших от ряда компаний якобы в защиту свободного рынка, причем оперирует ими по умолчанию как доказательствами. Порой возникает ощущение, что факты, изложенные в этих письмах, вовсе не изучались, ведь если их проанализировать, можно прийти к прямо противоположным выводам.
– Как отразится решение комиссии ФАС на состоянии рыбного рынка?
– Последствия уже налицо. Например, в начале года Государственная служба по надзору за пищевыми продуктами Норвегии (Mattilsynet) парафировала новый сертификат Таможенного союза, тем самым согласившись поставлять продукцию по российским нормам и совершать определенные действия. Однако через полгода она вдруг заявила о том, что «не имеет возможности гарантировать соответствие поставляемой продукции российским требованиям».
Мы считаем, что здесь прямая связь. Поскольку норвежская сторона не очень хорошо разбирается в законодательстве Российской Федерации, то она могла посчитать, что эти требования не установлены действующим законодательством, а придуманы Россельхознадзором специально для них. Вполне возможно, что новый руководитель Mattilsynet, который является экспертом по международной сертификации, полагает, что требования Таможенного союза избыточны и совершенно необязательны.
Я не думаю, что это позиция всего норвежского бизнеса, который крайне не заинтересован в том, чтобы терять более 10% рынка. На сегодняшний день Россия как отдельная страна занимает первое место по объемам импорта охлажденного лосося, хотя в целом ЕС потребляет в разы больше. Нередко норвежских производителей вводят в заблуждение российские импортеры.
Если вспомнить историю событий, то в феврале 2012 г. выяснилось, что Mattilsynet не предпринимает никаких мер, чтобы установить соответствие качества и безопасности экспортируемой рыбы российским нормам. Более того, по норвежским законам ветслужба вообще не имеет права требовать от своих предприятий отчетности по российским нормам. Этот вопрос обсуждался в течение нескольких месяцев, однако в мае на встрече с руководством Россельхознадзора в Брюсселе оказалось, что норвежская сторона за это время ничего не сделала.
По итогам двухдневных переговоров Россельхознадзор принял решение приостановить поставки с рыбоперерабатывающих заводов, по которым были основания для закрытия экспорта в Россию, – их набралось чуть больше десятка. После этого норвежские службы стали контролировать такой параметр, как листерия, но опять же в своем ключе. Если они обнаруживали листерию, то приостанавливали на две недели выдачу ветсертификатов, совершали проверки, а затем снова открывали предприятие на экспорт. Существуют заводы, которые по шесть, по семь раз проходили через эту процедуру. Естественно, известить Россельхознадзор об этом «забывали», а рыба из некондиционной партии оказывалась в России.
Однако наши коллеги в этой ситуации заявляли о том, что решение Россельхознадзора является незаконным, что есть другие пути, что норвежские производители готовы брать анализы и исследовать каждую партию рыбы. Хотя практически никто в Норвегии этой деятельностью не занимается. Судите сами: в штате Mattilsynet всего 150 человек, из которых 50 инспекторов. Даже в «Северной компании» или в «Русской рыбной компании» ветеринаров больше.
При этом на норвежских инспекторах лежит еще и весь входной контроль, на который традиционно тратится 70% усилий. Оставшимися силами им надо разобраться с примерно тысячью ферм, где они пытаются бороться с распространением болезней, с контролем только по семге порядка 50 действующих производств, не считая индустрии по сельди и белой рыбе. Просто чудеса производительности! Где уж им экспортные грузы осматривать, дай бог успеть бумаги выписать.
Или возьмите текущий период – в июле-августе большинство сотрудников норвежских предприятий, отвечающих за качество и безопасность, находится в отпуске, а заводы продолжают работу.
На самом деле перестройка производства и мониторинга под российские нормы – это очень затратный и сложный процесс. Только те предприятия, для которых Россия – стратегический партнер и которые продают в нашу страну 20-30% от объема производства, готовы пойти на это. Зато российские нормы очень мешают тем, кто считает Россию запасным рынком. Например, если у производителей образовалась лишняя рыба или возникли какие-то проблемы по качеству, а продукцию нужно куда-то сбросить. Для них соответствие требованиям Таможенного союза, жесткая позиция Россельхознадзора и изменение схемы производства категорически неприемлемы.
– Получается, в российском бизнесе есть компании готовые приобретать эти излишки, закрыв глаза на их соответствие требованиям Таможенного союза?
– К сожалению, это норма бизнеса для большинства импортеров. У нас на рынке действует ценовая конкуренция. Это означает, что ты работаешь на минимуме маржи и ищешь дополнительные способы сэкономить. А экономят на издержках, связанных с качеством, с безопасностью, с инфраструктурой и, в конце концов, на таможенных пошлинах. С тем же филе минтая из Китая, - это же не китайцы придумали, это русские импортеры попросили сделать подешевле. Сегодня трудно найти хотя бы одного представителя так называемого крупного рыбного бизнеса, который бы ответил на простой вопрос: что такое российские нормы и чем они отличаются от европейских.
– Каким образом государство и бизнес-сообщество в рамках ВТО могут выстраивать работу по защите внутреннего рынка от некачественной и небезопасной рыбной продукции?
– Мы считаем, что бизнес должен принимать самое живое участие в защите рынка. Но пока тысячи бизнесменов идут на любые ухищрения, чтобы получить ценовое преимущество, а им противостоят одна или две госслужбы, система не будет работать. Здесь надо менять бизнес-среду. Ассоциация на протяжении ряда последних лет занималась работой по повышению прозрачности рынка. Оценку нам дала ФАС, признав эту деятельность «антиконкурентной».
Мы пытались донести до ФАС, что «оптимизация» налогообложения и занижение таможенной стоимости – это не только серьезные нарушения, но и неправомерные конкурентные преимущества, которые существенно искажают картину рынка. Прямой ущерб от подобной деятельности – бюджет недополучает деньги, но косвенный ущерб гораздо сильнее, потому что на рынке складывается вполне определенная бизнес-модель, а соревнование и конкуренция движутся в область - кто больше украдет и дешевле «отмажется». Как результат, конкурентная отрасль в таких условиях вырасти не может, поскольку деятельность в рамках закона требует других навыков, умений, талантов. По всей видимости, ФАС нас не услышала.
– В деле ФАС против ООО «Метро Кэш энд Керри» вы остались недовольны результатами разбирательства, несмотря на наложенные на ретейлера штрафы на общую сумму 126 млн. рублей. Что в действиях федерального ведомства не устроило ассоциацию?
– Давайте исходить из того, что мы живем в великой стране, которая временно испытывает некоторые проблемы. Тем не менее некоторые международные сети, ярким примером которых является «Метро Кэш энд Керри», ведут себя так, как будто мы - колония. К примеру, в нашей стране принят закон о торговле, достаточно четкий и ясный, по которому бонусы ограничены 10%. Конечно, по мелочи все сети пытались его нарушать, но скорее из спортивного интереса. «Метро Кэш энд Керри» же вело себя таким образом, словно закона не существует. У них есть годовой план по бэк-марже, спущенный из Дюссельдорфа, им его надо выполнить, а все остальное не важно.
Руководствуясь таким принципом, «Метро Кэш энд Керри» после вступления в силу закона о торговле в работе с поставщиками ничего не поменяло. Просто раньше маркетинговый бонус был приложением к основному контракту, а теперь его выделили в отдельный контракт. Это было явное, грубое, неприкрытое нарушение, и антимонопольная служба на него прореагировала. Прошло уже более двух лет, но дело все еще находится в суде. И у нас есть ощущение, что суд не поддержит ФАС.
Кроме того, за данное нарушение законом предусмотрены не оборотные, а фиксированные штрафы, зато с каждого контракта. Как поступила ФАС? Несмотря на то что нарушения со стороны «Метро Кэш энд Керри» имели массовый характер, из 900 поставщиков продуктов питания антимонопольная служба рассмотрела только часть рыбного сектора – 63 контракта, с остальными разбираться не стала. При этом причины, на которые ссылались в ведомстве, не выдерживают критики: нехватка персонала, желание посмотреть, устоит ли это дело в суде и т.п.
– На ваш взгляд, в какой степени закон о торговле в текущей редакции защищает интересы добросовестных поставщиков рыбной продукции? Какие законодательные изменения необходимо внести для исправления этой ситуации?
– С тех пор как в 2009 г. был принят закон о торговле, вся правоприменительная практика за редким исключением держится на Федеральной антимонопольной службе. Понятно, что ни один поставщик, за исключением транснациональных концернов, не будет судиться с сетью. Вся тяжесть, вся нагрузка легла именно на ФАС, и надо признать, что ее деятельность по защите интересов производителей недостаточно эффективна. В законе есть ряд противоречий, и все знаковые дела, по которым выступала антимонопольная служба, она проиграла.
Поэтому Ассоциация производственных и торговых предприятий рыбного рынка предлагает внести изменения в закон о торговле. Мы считаем, что при работе поставщика с сетью достаточно договора поставки. Все прочие договоры, например маркетинга, только увеличивают маржу сети. Это приведет, во-первых, к упрощению закона, а чем проще закон, тем его сложнее нарушить. А во-вторых, высвободится колоссальное количество людей, которые сегодня администрируют данный документооборот.
Сети прекрасно понимают, что если они усложняют документооборот, то запутывают поставщиков, и этим пользуются. Они организуют единый аппарат для всех закупок, и каждый из поставщиков вынужден создавать подобную структуру у себя. Причем требования у сетей неодинаковые, нестандартные, в результате по «Метро» вам нужен один документооборот, по «Ашану» – другой, по X5 Retail Group – третий, по «Тандеру» – четвертый и т.д. Поставщик сразу оказывается в невыгодном положении, по факту это выливается в достаточно ощутимые потери.
Главный эффект от правила «одного контракта» будет в резком увеличении прозрачности и сокращении издержек. Кроме того, было бы очень неплохо обязать сети публиковать сведения о своей марже. Потому что если вы идете в сеть, где маржа 100%, и видите работающих там гастарбайтеров, то понимаете, что это явная жадность со стороны сети. При такой марже она может нанять более квалифицированный персонал. И конечно, было бы очень интересно взглянуть на реакцию покупателя, если бы он узнал, что у одной сети маржа 20%, у другой – 40%.
– Еще одно предложение, выдвинутое Ассоциацией, касалось законодательного запрета на создание недискриминационных условий для товара на полках.
– Дело в том, что когда поставщик поставляет товар в сеть, то по сути это договор комиссии. Однако у нас заключается договор поставки, который означает, что как только сеть приняла товар на складе, она становится его собственником и как собственник может делать с ним все, что захочет. Понятно: если я и мой конкурент поставляем товар по 100 рублей, и на мою партию установят 50% наценки, а на партию моего коллеги – 10% (а формально сеть имеет право это сделать), то фактически мои продажи по этой сети закончатся.
Произвольное изменение маржи на поставляемые товары является удобным способом контроля поставщиков и давления на них. В основном это связано с private label: сети двигают продажи в сторону собственных торговых марок, на которые они устанавливают в разы меньшую маржу, чем на товары поставщиков. И ничего прямо сделать невозможно, поскольку имеет место правовая коллизия – противоречие в данном вопросе между законом о торговле и гражданским кодексом.
Для того чтобы исключить подобную дискриминацию, необходимо законодательным путем обязать сеть устанавливать одинаковую наценку на аналогичные группы товаров. Казалось бы, простой принцип, но его юридическая проработка сталкивается с колоссальными сложностями и мощным сопротивлением со стороны торговых сетей. Ведь многие из них вместо того чтобы заниматься увеличением конечных продаж, управлением ассортиментом, повышением качества работы внутри сети, направляют все усилия на то, чтобы выжать еще немножко из поставщика. Это гораздо проще, выгоднее и интереснее.
Анна ЛИМ, журнал «Fishnews– Новости рыболовства»
Сентябрь 2013 г.