Проблема хоминга у осетровых со всей остротой встала перед осетровым хозяйством России около 20 лет тому назад, когда проявился феномен несоответствия расчетного количества рыб, которые должны мигрировать на нерест в реки, фактическим данным. Первоначально это явление было зарегистрировано в Азовском бассейне, несколько позднее — на Каспии (по крайней мере, в отношении белуги). Поскольку «незаход» производителей актуален преимущественно для тех рек, где заводское воспроизводство осетровых превалирует над естественным, есть основания связывать его с какими-то недоработками биотехники рыбоводства. Однако это не бесспорно, поскольку заводское разведение осетровых было организовано как вынужденная компенсаторная мера именно в бассейнах тех рек, где произошли существенные экологические изменения антропогенного характера, и поэтому нарушения в миграционном поведении осетровых могут быть интерпретированы и с этой точки зрения.

В последние годы в Волго-Каспийском регионе произошли резкие негативные для осетрового хозяйства изменения. Статистика промысловых уловов свидетельствует о неуклонном снижении численности нерестового стада осетровых в Волге, хотя при прогнозировании предполагался его рост за счет поколений, полученных на рыбоводных заводах в 70-80-е годы (Журавлева, 2000). Практически все авторы склонны объяснять это сокращение резко возросшими после разрушения СССР масштабами различных форм браконьерства. Этот аргумент трудно оспорить: действительно нелегальные уловы сейчас в 11-12 раз превосходят официальные (Г.Ф.Зыкова и др., 2000). Но не маскирует ли резкое падение официальных уловов из-за браконьерства не столь бросающееся в глаза явление возможного ослабления хоминга у рыб заводского происхождения? Некоторые косвенные данные, по нашему мнению, свидетельствуют в пользу правомерности такого предположения. Например, феномен увеличения относительной численности покатной молоди позднеярового осетра, который на волжских осетровых рыбоводных заводах не воспроизводится (Лагунова, 2000а).

Другое наблюдаемое в настоящее время явление —непропорциональное снижение уловов осетровых в дельте Волги и выше нее, а также относительное уменьшение роли в воспроизводстве нерестилищ верхней и средней зоны и увеличение роли нижней (Распопов и др., 1994; Дубинин и др., 2000; Власенко и др., 2000; Лагунова, 2000а, б) — также может быть истолковано не только как результат увеличившегося пресса браконьерства в реке, но и как следствие сокращения речного участка миграционного пути у рыб заводского происхождения. Большинство осетровых рыбоводных заводов расположены в дельте Волги. Производимая на них молодь либо выпускалась непосредственно в реку, либо вывозилась живорыбными судами в Северный Каспий. Если предположить, что производители возвращаются к местам своего рождения (или к местам выпуска), то нет никаких оснований ожидать массовый ход заводских рыб выше дельты. Этой же причиной можно было бы объяснить и резкое сокращение численности отнерестившихся особей в уловах, наблюдаемое в последние годы (Ходоревская и др., 2000б, г): вероятно, не доходящие до нерестилищ особи не размножаются и скатываются с начавшимися резорбироваться половыми продуктами. В уловах такие рыбы будут практически не отличимы от ходовых. Однако пока нет достаточно аргументированных данных, подтверждающих эти предположения.

Анализ эффективности заводского осетроводства показал парадоксальную картину: очень высокие коэффициенты промыслового возврата по всем трем видам имели место от молоди, выпущенной в первые годы деятельности рыбоводных заводов, а затем они прогрессивно уменьшались и в настоящее время более чем на порядок ниже первоначальных (Ходоревская и др., 2000в). Авторы объясняют этот феномен недоучетом масштабов естественного воспроизводства в первые годы после зарегулирования Волги у Волгограда, высоким качеством молоди в первые годы работы заводов, возросшим в последующие годы загрязнением среды и браконьерством. Необходимо уточнить, что коэффициенты возврата основываются исключительно на данных официально контролируемого промысла, а не на общем вылове. Поскольку общая добыча осетровых (в том числе и нелегальная) намного превосходит данные рыбопромысловой статистики, реальные коэффициенты промыслового возврата приблизительно на порядок выше расчетных. Это несоответствие в наибольшей мере характерно для последних 10-15 лет, что, вероятно, может создавать иллюзию ослабления захода рыб в реку в последовательном ряду поколений. Но это явление можно объяснить и ослаблением хоминга у производителей заводского воспроизводства. У астраханских рыбаков существует поверье, что в стаях (косяках) заходящих в Волгу рыб имеются «вожаки» (косячная рыба), которые «знают» дорогу и «ведут» остальную рыбу в реку. По мнению рыбаков, если выловить косячную рыбу, то заход косяков в Волгу прекратится. Возможно, что в этом поверье есть свое рациональное зерно. Имеются экспериментальные данные, показывающие, что помеченные и одновременно выпущенные особи осетровых могут держаться вместе в течение нескольких лет (Dadswell, 1979). Если у осетровых существует эффект «стайности», когда стереотип поведения одних особей влияет на поведение других, то, вероятно, чем больше в нерестовых косяках относительная доля особей с хорошо выраженным хомингом, тем лучше будут привлекать они к миграции рыб, у которых хоминг по тем или иным причинам изменен или нарушен, и наоборот. Пока в стаде преобладают производители естественного происхождения, обладающие ненарушенным хомингом, они могут довольно эффективно вовлекать в нерестовую миграцию малочисленных особей заводского происхождения. По мере возрастания относительной доли заводских рыб «вожаками» стада, определяющими характер нерестовой миграции, становятся они, и в связи с этим интенсивность хода и длина миграционной трассы уменьшаются. В пользу правомерности такого предположения свидетельствуют данные сравнения коэффициентов промыслового возврата и доли рыб заводского происхождения в последние годы у трех видов осетровых (Ходоревская и др., 2000а, в) (табл. 1). Наименьший коэффициент промыслового возврата наблюдается у белуги — вида, практически полностью воспроизводимого искусственным путем, а наибольший — у севрюги, в наибольшей степени сохранившей естественное воспроизводство.